Дмитрий Александрович - Адвокат

                  Генрих Падва

                  Генрих Падва - знаменитый российский адвокат. Заслуженный

                  юрист Российской Федерации. За вклад в развитие российской

                  адвокатуры был награжден золотой медалью имени Плевако, за

                  большой личный вклад в развитие законодательной системы,

                  многолетнюю адвокатскую практику, направленную на защиту  

                  гражданских прав и свобод личности, удостоен почетного знака

                  «Общественное признание». Управляющий партнер адвокатского

                  бюро «Падва и партнёры». Среди клиентов Генриха Падвы были

                  крупные журналы и газеты (издательский дом

                  «Коммерсант», «Огонёк», «Известия»), известные российские и

                  иностранные компании («ПепсиКо», «Ренессанс Капитал»), банки

                  (в том числе «Ситибанк», МЕНАТЕП), семьи академика Андрея

                  Сахарова и артиста Владимира Высоцкого. Он выступал в защиту

                  таких известных людей, как Анатолий Лукьянов, Павел Бородин,

                  Михаил Ходорковский.

                  Генрих Павлович, давайте поговорим сначала о Вашем детстве и

                  юности? Вспомните свои школьные годы: можно ли сказать, что

                  школа - «основа основ», и благодаря высокому уровню

                  преподавания на этом этапе в дальнейшем складывается удачная

                  карьера?

                  Конечно! Я учился в элитной московской школе, это сыграло

                  большую роль в моем становлении и образовании. Педагоги у нас

                  были очень высокого уровня, некоторые были даже докторами

                  наук. Директор школы - членкорреспондент академии наук, с

                  двумя орденами Ленина, достаточно знаменитый человек. Он вел у

                  нас занятия – не определенный предмет, а именно

                  занятия. Он учил нас общей культуре, умению читать, как он

                  говорил, между строк. У нас был интересный, можно сказать,

                  неоднозначный состав учеников. С одной стороны, это были дети

                  «сильных мира сего» - маршалов, министров, а с другой стороны

                  – дети интеллигенции: сыновья академиков, артистов, писателей,

                  композиторов.

                  В моем классе, например, учились внуки Льва Толстого и Сергея

                  Прокофьева.

                  Запас общекультурных знаний был очень высок, поэтому очень

                  многие из нас добились успехов. Кто из Ваших одноклассников

                  стал так же знаменит и успешен, как и Вы?

                  Один из моих друзей-одноклассников, Алексей Николаев, стал

                  достаточно известным классическим композитором, народным

                  артистом России, профессором московской консерватории, к

                  сожалению, его уже нет с нами. Другой друг - Анатолий Ржанов -

                  стал космонавтом, занимал высокую должность – был

                  руководителем центра наземных испытаний, теперь пенсионер.

                  — Вы до сих пор дружите?

                  — Мы живем далеко друг от друга, я в Москве, он – в

                  Подмосковье. Но всегда стараемся созваниваться, и я часто

                  его навещаю.

                  Какие цели в юности Вы себе ставили? Что из желаемого сбылось?

                  Какие в юности цели? Моей юношеской целью был первый поцелуй.

                  Для меня это было очень важно. На самом деле, я считал себя

                  жутко некрасивым, и у меня сидела в мозгах мысль, что никогда

                  ни одна девчонка не захочет со мной целоваться. Помню, в таком

                  состоянии меня однажды застал отец – я был чуть ли не на грани

                  самоубийства. Реакция была для меня неожиданной и в какой-то

                  степени отрезвляющей – он стал бешено хохотать! Отец сумел

                  меня убедить, что все будет в порядке.

                  Так когда же Вы все-таки поцеловались?

                  Если честно, год не помню, но по теперешним представлениям

                  достаточно поздно – сейчас же в школе уже целуются, и не

                  только. Мы были более пуритански воспитаны. У нас был только

                  один мальчик в классе, славившийся серьезными

                  взаимоотношениями с девочками.

                  Расскажите о своей первой любви?

                  Свою будущую жену я увидел случайно на улице, понял, что это -

                  та женщина, которая мне нужна, чудом нашел ее, с невероятным

                  трудом познакомился. Она не хотела со мной общаться, потому

                  что буквально за месяц до этого вышла замуж, правда, свадьбу

                  еще не сыграли. Их свадьба не состоялась, как вы понимаете.

                  Нам посчастливилось встретить вас в Сочи. А часто Вы отдыхаете

                  здесь?

                  Я немножко заражен ностальгическими моментами. Когда было

                  время, и все удирали за рубеж – я категорически был против. Не

                  могу бросать те места, где мне было хорошо. Есть у меня

                  пристрастия такого рода к некоторым городам России, Сочи

                  входит в их число. Трудно объяснить, почему. Может потому что,

                  когда я впервые искупался в море – это было в Сочи. В те

                  времена Сочи для нас был сказочным и экзотическим местом, за

                  границей тогда мы

                  не могли отдыхать. С Сочи связаны многие романтические истории

                  моей жизни.

                  Сейчас я более критически отношусь к действительности, мне,

                  например, не хочется на пляж, море грязное.

                  Камни, которые я раньше не замечал, мне мешают, хочется

                  полежать на песочке. Многие u1084 мне говорят: «Зачем ты в

                  Сочи летишь, езжай за границу!» Но мне здесь уютно, здесь

                  говорят по-русски. Сочи - это часть моей жизни, моей Родины.

                  Тема нашего номера - «Отдых», мы проводили традиционную

                  встречу друзей нашего журнала, обсуждая вопрос, как сделать,

                  чтобы Сочи стал более привлекательным для отдыха? А как Вы бы

                  ответили на этот вопрос?

                  Улучшать сервис. Я бы начал с того, чтобы заставил весь

                  обслуживающий персонал быть вежливым и улыбчивым. Когда-то

                  давно я попал в Лос-Анджелес, и я тогда сказал моей дочке: «Я

                  пользуюсь популярностью и нравлюсь девушкам – они мне

                  улыбаются постоянно». Она расхохоталась и сказала, что их

                  этому учат. Некоторые твердят: «Фу, какая гадость! Они

                  искусственно улыбаются!», а я говорю: «Пусть лучше

                  искусственно улыбаются, чем естественно хамят!» Я помню, я там

                  пожил месяц, а потом прибыл в наш аэропорт и увидел лица его

                  работников... Разница колоссальная! В Америке – покупатель

                  всегда прав.

                  Надо понимать, что персонал – это слуга своего клиента. Так

                  же, как учитель – слуга ученика или я – слуга своего

                  нанимателя. Мы и каждый из нас должны служить людям. Сейчас

                  кризис – хорошее время, чтобы учить людей. Ведь теперь у нас

                  впервые стали бояться потерять работу. Это хороший двигатель и

                  стимул работать хорошо. Есть еще и общероссийская проблема –

                  воровство и коррупция. Сочи, на мой взгляд, занимает одно из

                  первых мест в этом плане. Это я говорю с профессиональной

                  точки зрения, так как вел дела по Сочи.

                  Генрих Павлович, мы скоро будем проводить конкурс «Мисс Сочи».

                  Какая девушка, по-Вашему, должна олицетворять наш город?

                  Безусловно, такая же красивая, как Вы, Арина! Мои пристрастия,

                  должен признаться, никогда не совпадали с решениями судей

                  конкурса красоты. Хотя в случае с Вами я полностью согласен с

                  их мнением. Если говорить о красоте,  она бывает разной. Сочи

                  - это солнце, море, страсть, яркие краски. Королева Сочи

                  должна быть очень яркой, а еще обязательно остроумной,

                  находчивой, смелой.

                  Скажите, а Вы когда-нибудь имели отношение к миру моды и

                  красоты?

                  Однажды я участвовал в качестве модели в конкурсе

                  парикмахеров. Но самое интересное, парикмахер был из Сочи, а

                  проходило все это в Краснодаре. В то время у меня была там

                  работа, я жил в этом городе долгое время. Это был ясесоюзный

                  конкурс парикмахеров, из Сочи приехала группа девушек, а мы

                  жили в одной гостинице и быстро познакомились, и они меня

                  уговорили принять участие в конкурсе. У меня в то время были

                  великолепные, густые волосы, и мне делали повседневную стрижку

                  и вечернюю укладку. Это было в 70-е годы. Много лет спустя, я

                  присутствовал на международном конкурсе парикмахерского

                  искусства в Чехословакии. Это было интересное зрелище, такое

                  количество сногсшибательных девушек!   

                  От редактора: говорить с Генрихом Павловичем – большое

                  удовольствие и огромная честь. Именно поэтому наша беседа

                  продолжалась несколько часов. В следующих номерах нашего

                  журнала читайте продолжение интервью, где Генрих Падва

                  расскажет о своей профессии и основных ее составляющих, а

                  также о себе и своей семье.

                  Арина Грозная

                  «Всем девушкам в Сочи пожелал бы внешне быть похожими на Арину

                  Грозную, но не быть грозными, а быть женственными и добрыми. А

                  мужчинам пожелал бы, чтобы их жены и возлюбленные были именно

                  такими красивыми и негрозными, и тогда все будут счастливы».        

                  Генрих Падва

                  Мы представляем продолжение интервью со знаменитым российским

                  адвокатом Генрихом Падвой.

                  Как и когда Вы решили стать адвокатом?

                  Как-то, в 8 или 9 классе, я получил в подарок очень редкое

                  издание – речи знаменитых адвокатов. Я прочел и возмечтал, как

                  я выступаю в суде в защиту униженных и оскорбленных. С тех пор

                  мечта не покидала меня: после школы я целенаправленно шел в

                  юридический институт, чтобы стать адвокатом и никем больше.

                  Моя мечта осуществилась, я ни минуты не жалею об этом, считаю,

                  что моя профессия – лучшая в мире.

                  Почему?

                  Это настоящее творчество, подлинная независимость, моя

                  профессия дает материальное благосостояние и возможность

                  работать сколько хочешь и отдыхать сколько хочешь. Что может

                  быть лучше?

                  Ораторскому искусству Вы учились или это природные

                  способности?

                  Конечно, природные способности необходимы для всего. Бегуну же

                  нужны, например, ноги. А нам нужны природные дарования,

                  которые, безусловно, надо в себе постоянно развивать. Я много

                  занимался, читал, участвовал в конкурсах чтецов, чтобы

                  научиться публично выступать и не бояться публики. Работал над

                  дикцией, дыханием, ведь это в наше работе - одна из главных

                  составляющих. По делу Ходорковского, например, я выступал три

                  дня. Первый день я говорил 6 часов, во второй - 5 часов,

                  третий - часа 3-4. Для таких выступлений тренировка

                  необходима.

                  Считаете ли Вы профессию адвоката в наши дни популярной и

                  востребованной?

                  Очень. Когда я начинал работать, вообще не понимали, что такое

                  адвокат, зачем он нужен? После перестройки сильно изменилось

                  отношение к профессии. Одна из журналисток написала, что

                  теперь профессия адвоката сродни профессии артиста, здесь есть

                  такие же «звезды», популярность... Может быть, это и так, но

                  Киркоров, например, узнаваем и популярен больше меня.

                  Все относительно - в мире юриспруденции Ваша «звезда» горит

                  ярче всех…

                  Да, но все-таки популярность человека в наше время

                  складывается из количества показов по телевидению. У меня есть

                  друг - Игорь Кваша. Я ему говорю: куда мы ни пойдем, все

                  кидаются брать автографы у тебя, а не у меня. Буквально перед

                  отъездом мы сидели в ресторанчике, где он был впервые, а я

                  часто там ужинал. Так вот, на выходе администратор бросается к

                  Игорю и просит с ним сфотографироваться. Я прям так ему и

                  сказал в шутку: «Как вам не стыдно? Я у вас каждый день бываю,

                  а вы у меня автографы не берете!»

                  Что хуже - оправдать виновного или осудить невиновного?

                  На мой взгляд, страшнее, если осудят невиновного. Например,

                  если оправдали убийцу, для общества это ужасно - ведь он может

                  убить снова. Что значит осудить невиновного? Это значит

                  косвенно оправдать убийцу, оставить его на свободе. Убийца

                  остается опасным в обоих случаях, но тут еще и невиновный

                  пострадал. Поэтому общество заинтересовано в адвокатах. Они

                  позволяют избежать обществу этой двойной ошибки. Бывает, люди

                  рассуждают, мол, посадили и посадили – меньше другим повадно

                  будет. Но достаточно поставить себя на место этого человека,

                  на место его матери, детей, друзей, и тогда станет понятно,

                  как это страшно.

                  А Вы, когда защищаете обвиняемого, отвечаете ли для себя на

                  вопрос, виновен ли он?

                  Я не должен ставить перед собой вопрос: виновен или невиновен,

                  это должен делать суд, а я должен делать все, чтобы разрушить

                  обвинение. Кроме того, когда суд решает, что человек виновен,

                  он еще выбирает меру наказания за преступление. Надо найти

                  правильную статью, и тут должен быть спор, чтобы найти

                  объективное решение. Когда же уже выбрана статья, решается

                  срок, на который человек будет лишен свободы. Каждая статья

                  предполагает наказание от и до, в зависимости от

                  обстоятельств. Трудно определить однозначно этот срок, поэтому

                  и тут должно быть состязание защиты и обвинения. В споре

                  рождается истина. Конечно, все это не дает безошибочного

                  стопроцентного результата, но на сегодняшний момент лучшего

                  механизма не придумано. Поэтому я по своей роли даже не имею

                  права ставить перед собой вопрос, виновен или нет. Я должен

                  выполнять свой профессиональный долг перед человеком и

                  обществом, которое заинтересовано в том, чтобы все было

                  справедливо.

                  Вы внесли свою лепту в отмену смертной казни, почему?

                  Да, я обратился в конституционный суд с жалобой, что нельзя

                  применять смертную казнь. Были страшные дебаты, но

                  конституционный суд согласился с доводами и принял решение об

                  отмене смертной казни. Не мораторий, как сейчас говорят, а

                  именно отмену.

                  Чем я руководствовался? Я вообще против смертной казни

                  категорически. В первую очередь, потому что бывают судебные

                  ошибки, я знаю такие случаи, когда казнили невиновных. Это

                  необратимый процесс - вернуть жизнь человеку нельзя. В нашем

                  обществе ошибок встречается очень много, и избежать их

                  невозможно. Общество не имеет права существовать в той

                  системе, где убивают невиновных людей. Если один из тысячи

                  невиновный убит – процент для общества ничтожный, а для его

                  семьи, детей это большая трагедия. Это же живые люди.

                  Во-вторых, общество не властно над жизнью. Мы может

                  обезопасить себя от преступника. Но жизнь человека, его

                  физическое существование не должно быть во власти общества. Мы

                  - люди, не мы дали жизнь человеку, не нам ее отнимать. Это

                  против религии. К тому же, это ужасно отражается на обществе.

                  Кто должен убивать этого человека? Не думайте, это не так

                  просто - стрелять в живого человека. Среди расстрельных команд

                  в свое время было огромное количество психически больных

                  людей. А когда убивали сотнями и тысячами, представляете,

                  сколько людей становилось палачами? Десятки тысяч? Одно время

                  даже требовалось, чтобы при расстреле присутствовали судья,

                  прокурор, врач. Это была целая проблема, о которой мало

                  говорили. Такие вещи приводят к жестокости в обществе.

                  В-третьих, нет ни в одной стране статистики, что применение

                  сметной казни снижает уровень преступности. И еще: не для

                  каждого преступника пожизненное заключение является милостью –

                  многие из них просят смертной казни, поскольку пожизненное

                  заключение очень тяжелое, и порой более страшное наказание.

                  Как Вы считаете, почему дают такие маленькие сроки за

                  преступления в отношении детей, педофилию?

                  Много или мало – понятие относительное. Я не знаю, 3 года -

                  это мало или много? Вам это кажется мало, а три года в тюрьме

                  - совсем другой срок. Дело в том, что несоразмерно много дают

                  за другие преступления: за кражу и за оскорбление ребенка дают

                  одинаково. Дело не в том, что за ребенка дают мало, а в том,

                  что много дают по другим статьям, менее тяжким. Сроки за

                  убийства детей и за изнасилование максимальные. Другое дело,

                  что, бывает, суды выносят мягкие решения. Это единичные

                  случаи, их надо рассматривать отдельно, мы не знаем, о каком

                  случае сейчас разговариваем. Ведь наказание – это всегда

                  индивидуально, это очень сложная вещь.

                  Спасибо, Генрих Иосифович, за беседу! Уверена, что читателям

                  было очень интересно.

                  Арина Грозная